| точно первый вздох |
болото чувствует себя... странно. что-то неуютное, колючее шевелится под кожей, неприятной щекотной проходясь по нервам. смерть это... неуютно. и страшно. заставляет прижимать уши к голове. маленький он не воспринимал смерть как что-то столь ужасающее. им с братом и сестрой, конечно, часто мама говорила, чтобы они не выходили за стены лагеря, ведь там котят ждет смерть. но тогда то было что-то эфемерное, слишком нереальное для столь юного котенка. а потом он увидел брата. бездыханного. его некогда пышущее силой и жизнью тело было такое... хрупкое. и такое спокойное. он будто спал. только уже без возможности проснуться. то было первое знакомство еще болотца со смертью. и, будучи еще слишком наивным, котенок думал, что смерть своей лапой касается только слабых беззащитных котят.
он сидит, растерянно глядя в стену норы, и то и дело водя лапами по земле под собой. юнец не был готов к тому, что смерть забирает еще и сильнейших их мира. гибель предводителя казалась чем-то столь для него неожиданным. оглушающим раскатом грома. в момент, когда это случилось, болото хотел встряхнуть головой и сказать, что «да нет, этого же не может быть». потом он хотел проснуться от этого неприятного сна. но проснуться отчего-то не получалось.
в его жизни в принципе все так сильно перевернулось с лап на голову, будто какой-то шкодливый низкий, но очень крупный котенок сбил его, заставив несколько раз перевернуться, прежде чем приземлиться, уткнувшись носом в сырую землю. и больно ударившись попой. весь его привычный мир, тот, что на протяжении шести лун вбивался отцом в его непутевую голову, оказался ломкий, как осенний лист. в этом мире, оказывается, все слишком хрупкое.
малец так сильно погрузился в своим мысли, что не сразу заметил присутствие еще одного кота. лишь когда понимает, что слабый свет из прохода что-то закрывает, он обернулся, стараясь не выдать своего легкого испуга от неожиданности и улыбается широко, в приветливой радости начиная вилять тонким длиннющим хвостом.
– нет, да и не хочется, как-то, – зелень юношеских глаз сияет мягким теплом сезона, в который он родился, – но спасибо за заботу, я ценю это!
вьюжный кажется ученику странным. но в самом хорошем смысле этого слова. до того, как уйти под его крыло, он даже и не задумывался о существовании этого тихого и незаметного кота. а может то дело было в отцовском воспитании, пресекающее любое взаимодействие с воителями и старшими котами, чтобы не мешаться под их лапами. но он целителя веяло чем-то таким непривычным. но хорошим. болото чувствовал к нему странную симпатию, доверие, возникшее с пары мгновений просто взгляда в эти голубые глаза.
а главное – вьюжный не был похож на его отца. и под его боком юнцу было как-то спокойнее.
– да, все хоро- – болото заминается и чуть тушуется, отводя взгляд от наставника чуть в сторону. отец говорил, что он никогда не должен открывать кому-то свою душу, особенно – делиться переживаниями. но, благо, целитель и сам начинает заниматься делами и вряд ли замечает, как щуплый котик потерянно качает головой из стороны в сторону, – вроде и хорошо, а вроде и нет. мыслей в голове как-то слишком много. и не все... хорошие.
чужие действия его интересуют. он, пусть и не забывший о своем немного смущающем его же самого потоке слов, чуть привстает на задние лапы, радуясь, что их длина дает ему хоть где-то немного преимущества над другими его сокланавцами, начиная вглядываться в движения целителя. ямы для трав, вот что он высматривает.
– там запасов мало, я поглядел. а скоро холода, – по спине болота прошлась стая неприятных мурашек. он не любит холод. во время холодов многие могут заболеть, особенно такие, как его семья, у кого подшерстка особо нет. ему еще не доводилось знакомиться с сезоном, когда с неба вместо капель падает кусачий холод, именуемый снежинками, но он уже знает последствия обморожения, – мы же успеем запастись травами?
в чуть надломившемся голосе ученика целителя неподдельная тревога.
